Этот пост продолжает краткий анализ результатов исследования, проведенного в Тропарёво-Никулино Высшей Школой Урбанистики при поддержке портала UrbanUrban и местных активистов.
В прошлом посте я писал о тех механизмах, которые приводят к дисфункциональности вертикальных взаимодействий, сегодня же я хочу поподробнее остановится на том, что стоит на пути горизонтальных коммуникаций жителей многоквартирных домов.
Вот поглядите на диаграммы, в которых показано, как наши респонденты по шкале от 1 (однозначно опасно) до 5 (абсолютно безопасно) оценивают уровень безопасности в своём дворе в дневное время суток —
и в ночное время суток — 
Как видно, время суток играет определённую роль в оценке безопасности, но нельзя сказать, что драматическую — и там и там средняя оценка безопасности превалирует. Но, что немаловажно, это данные, полученные от людей, которые открыли дверь нашим интервьюерам, т.е. обладают достаточным уровнем доверия и чувством собственной безопасности, чтобы открыть дверь незнакомому человеку и даже вступить с ним в разговор. А, надо признать, что несмотря на то, что мы, создавая дизайн исследования, мечтали о тотальном покрытии всех квартир всех домов на Анохина 38, как это в своё время делал Сибом Роунтри в своём social survey Йорка, таковых людей оказалось достаточно мало. По сути дела, нами были охвачены не более 15% всего населения домов. 15% самых отважных или доверчивых (тут генезис не важен) жителей оценивают уровень безопасности продемонстрированным выше образом. При этом, стоит обратить внимание на следующую диаграмму, в ней продемонстрирован срок проживания респондентов в квартире — 
.
Как видно, большая часть из «отважных или доверчивых» живёт в доме с момента его сдачи, и квартиры находятся у них в собственности (квартиросъёмщиков среди наших респондентов было всего 13%). Т.е. можно предположить, что оценка уровня безопасности так или иначе связана со сроком проживания, и в своей или съёмной квартире проживает человек.
При этом далеко не все люди, среагировавшие на звонок в дверь, соглашались участвовать в исследовании. Довольно часто я, стоя у железной двери тамбура, слышал, как открылась дверь квартиры, кто-то подошёл, посмотрел в глазок и вернулся в квартиру. Реже, но тоже довольно часто люди, даже не выслушав то, как интервьюер представляется, вываливали на него набор чудовищной мифологии, обвиняя в работе на Путина, Госдеп США, мафию, свидетелей Иеговы и «Кирби», и удалялись восвояси, довольные разоблачением опасного злодея. Или просто говорили «Никаких исследований!», «Не участвуем!». Иногда открывали дверь, смотрели с ненавистью и захлопывали, не говоря ни слова. Психологически это было довольно тяжело, но я сейчас не про моральные страдания интервьюеров хочу написать, а про то, что способствует такой ситуации.
Двор на Академика Анохина 38 находится внутри кольца из четырёх домов — три серии П-3 и один серии П-44. Они обладают похожей планировкой — на каждом этаже расположены четыре квартиры, двери квартир выходят в общий тамбур, отделённый общей дверью от площадки с двумя лифтами, с этой площадки еще одна дверь ведёт на лестничную клетку. Звонки в квартиры расположены как у тамбурной двери, так и у каждой квартирной двери.
В изначальном виде тамбурные двери были деревянными со стеклами. На некоторых этажах такого вида двери еще сохранились, но в большинстве случаев они либо обзавелись внешней или внутренней стальной решёткой, или же были заменены жильцами на глухие железные двери. Иногда подобный улучшайзинг принимает абсурдные формы, например, на одном из этажей железная решётка идёт наискосок, занимая значительную часть лифтовой площадки (там мне было весьма затруднительно дотянуться до звонков, надо сказать =)).
Согласно правилам пожарной безопасности, запрещается захламлять помещения общего тамбура, однако мы регулярно наблюдали активное использование помещения тамбура не только для хранения обуви, стоительных материалов и велосипедов, но также и присвоение жильцами тамбурного пространства, за счёт размещения там мебели, типа тумбочек, столов, книжных шкафов. Тактики присвоения «ничейного» пространства в коммунальных квартирах Санкт-Петербурга подробно описывал Илья Утехин в вот этой книжке. И большая часть того, что он пишет о коридоре коммунальной квартиры, наблюдается и в общем тамбуре многоквартирного дома. При этом, отгороженные глухой железной дверью тамбуры присваивались жильцами гораздо мощнее и охотнее, во всяком случае, лишь в редких тамбурах за стеклянной дверью мы наблюдали большое количество мебели, в то время как в тамбурах за железной дверью мебель встречалась регулярно. Также тут можно вспомнить теорию Лаймана и Скотта о четырёх градациях приватного и публичного пространства и соответствующего этой пространственной градации выбора одежды. Железные двери нам зачастую открывали люди в халатах или другой одежде, которую, во избежание излишнего юмора, проще назвать «домашней». Стеклянные двери в затрапезном виде открывали только редкие одинокие пенсионеры.
Таким образом, железная дверь работает на приватизацию, освоение пространства тамбура с одной стороны, но с другой стороны, она обостряет различие между пространством по одну сторону двери и пространством по другую сторону двери. С одной стороны, она легитимирует right to occupy (по Лефевру) жильцов, с другой стороны, надёжно отгораживает жильцов от представителей власти. Развешенные по лифтовым площадкам уведомления ГО и ЧС о недопустимости захламления оставляются жильцами без внимания. Человека, стоящего по другую сторону железной двери, проще проигнорировать, ведь наблюдая его в глазок, ты сам остаёшься незаметным.
И тут как раз интересна ситуация со звонками. На некоторых этажах при установке железной двери звонки просто убрали. Почти на каждом этаже есть сломанный, срезанный или оплавленный звонок. Или неполный набор звонков. Или звонки не подписаны — какой в какую квартиру. Как всегда, не обошлось без абсурда — на одном из этажей звонок установлен над дверью, почти у самого потолка. Возможно, к хозяину квартиры в гости ходят только баскетболисты. Т.о. звонок, как инструмент, создающий возможность коммуникации, не оговоренной заранее, не представляет для жильцов какой-либо значимости. Одна бабушка-респондент так это прокомментировала «А зачем звонок, если есть мобильный?». Мне видится, что подобное отношение к звонкам, усугубленное железными дверьми, является довольно значительным препятствием для установления горизонтальной соседской коммуникации. Человек без звонка, человек за железной дверью фильтрует свои контакты и выпадает из пространственно-обусловленных связей. У его знакомого, живущего на другом конце Москвы, но знающего его мобильный, в разы больше шансов на коммуникацию с ним, чем у соседа сверху, представителя ТСЖ, местного активиста, не говоря уже про полицию или иных сотрудников государственных или муниципальных служб.
В следующем посте я расскажу подробнее про вопросы коммуникации и о том, как устроены горизонтальные связи — родственные, дружеские и так далее.
Ну и в завершение поста, фоточка двора за авторством Кирилла Самодурова для красоты — 
